Наруто ничему не научился у Джирайи за 2 года?
Всем привет, дамы и господа, добро пожаловать на Склад . Сегодня мы с вами поговорим об одном «моменте» который не давал покоя многим зрителям еще во времена первого просмотра Шипудена.
А некоторым зрителям и сейчас крайне неудобно воспринимать этот факт, даже после нескольких просмотров. Как вы уже догадались, сегодня мы с вами поговорим о результатах тренировок Наруто. И, что бы было веселее, кроме «всяких общих» претензий, я озвучу еще и свои личные. А то, без очередной дозы шизоидных идей этот разбор уже не будет моим.
С самых первых серий авторы по чуть-чуть раскрывают нам новые способности Наруто. Во время второго испытания с колокольчиками Какаши отмечает, что герой стал гораздо эффективнее использовать клонов. Да и в целом, Наруто и Сакура стали сильнее, быстрее и умнее.
Сражаясь с ними двумя, копирующему ниндзя приходилось почти безостановочно использовать шаринган. И, признаться честно, все это выглядело очень круто. Однако, такая показуха воспринималась лично мной, исключительно, как подводка.
То что Наруто стал более прокаченным в плане мозга и физухи это, конечно, круто, но нам всем хотелось бы увидеть что-нибудь более зрелищное. Наверняка, почти каждый из вас ожидал, что Наруто освоил НОВЫЕ ТЕХНИКИ, и уже скоро нам их покажет.
Помните, как было здорово, когда Наруто освоил Призыв или Рассенган. Какой был ажиотаж, а ведь все это он осваивал впопыхах. А теперь, после двух лет обучения, Наруто же не мог просто вернуться не выучив ничего нового. Не мог ведь. Не мог. ведь.
КАК БЫ ДА, НО НЕТ.
Что касается новых техник. В этом плане авторы тролили зрителей на протяжении, примерно, эпизодов пятидесяти. Перед началом задания по спасению Гаары Джирайя провожает Наруто из Конохи со словами — «Не использую ЭТУ технику». О какой такой ЭТОЙ технике идет речь, нам предстоит узнать еще не скоро.
Спустя несколько эпизодов команда Какаши сталкивается с воплощением Итачи. Во время боя, из флэшбэков Наруто мы узнаем, что блондин научился разрывать гендзюцу. Не то чтобы это супер-удивительный навык, та же Сакура могла его еще в детстве юзать, но, все-таки, штука полезная. Хоть Наруто она не сильно помогла в тот момент.
Источник
Тренировки и навыки ниндзя
Тренировки и навыки ниндзя
Тренировать ниндзя начинали с детства. Первое, чему его учили, это — переносить удары. Для этого люльку с ребенком, из которого должен был вырасти ниндзя, раскачивали так, что она ударялась о стену. Ребенок на первых порах пугался сотрясения, ударялся и плакал, но постепенно привыкал и инстинктивно сжимался в комочек при толчке. Через несколько месяцев упражнение усложнялось: ребенка вынимали из люльки и подвешивали в свободном состоянии «на вожжах». Теперь при ударе о стенку он должен был не только сжаться, но и препятствовать столкновению ручкой или ножкой. Сходные упражнения проделывались и в обратном порядке, когда на ребенка катили мягкий, но довольно тяжелый шар. Подчиняясь инстинкту самосохранения, малыш поднимал руки, чтобы защититься, «ставил блок».
В полгода его учили плавать, так, что он плавать начинал раньше, чем ходить. Привыкнув к воде, ребенок мог часами оставаться на поверхности, нырять на большую глубину, задерживать дыхание на две-три минуты и т. д. В условиях пересеченной реками Японии это было очень важным набором навыков. В два года будущий ниндзя осваивал упражнения на быстроту реакции, чуть позже — упражнения на бревне. Отрабатывались также прыжки в высоту и в длину. Лет с 4-5 и мальчиков и девочек начинали обучать борьбе дзю-дзюцу. Слух доводился до такого совершенства, что ниндзя различал по голосу многих птиц в лесу, угадывал в общем хоре условный сигнал партнера, и даже разбирался в языках насекомых и пресмыкающихся. Особо легендарным было искусство хождения по потолку. Потолки в японских домах украшались множеством балок и стропил, в которые можно было упираться руками и продвигаться. Есть легенда, что ниндзя могли летать. Секрет в том, что для этого использовались воздушные змеи. Примерно с трех лет начинался специальный укрепляющий массаж и постановка дыхания. Последнему придавалось решающее значение во всех дальнейших тренировках.
Как только ребенок обретал устойчивость на земле в на воде, то есть мог хорошо ходить, бегать, прыгать и плавать, занятия переносились в «воздух». Сперва бревно средней толщины укреплялось горизонтально над самой поверхностью земли. На нем ребенок разучивал несколько простых гимнастических упражнений. Постепенно бревно поднималось все выше над землей, одновременно уменьшаясь в диаметре, а комплекс упражнений значительно усложнялся: в него входили такие элементы, как шпагат, прыжки, перевороты, сальто вперед и назад. Затем бревно заменялось тонкой жердью, а со временем — натянутой веревкой, а потом и провисшей . После таких тренировок ниндзя ничего но стоило перебраться через пропасть или замковый ров, перебросив веревку с крюком на противоположную сторону.
Отрабатывались также приемы лазанья на деревья с голым стволом, прыжки с ветки на ветку. Существовали и различные способы амортизации удара при падении с помощью ног, рук и всего тела (в перевороте). Прыжки с высоты 6-8 м требовали специальных «смягчающих» сальто. Учитывались и особенности рельефа: так, на песок или торф можно было прыгнуть с большей высоты, на каменный грунт — с меньшей. Благоприятным фактором при «высотных» прыжках были деревья с густой кроной, которая могла спружинить и дать возможность ухватиться за ветку. Отдельной дисциплиной были прыжки в воду.
Прыжки ниндзя в высоту, о которых сложено немало легенд, строились главным образом на регулировке дыхания и умении мобилизовать духовные и физические силы. Существовало много способов прыжка в высоту, но предпочтение всегда отдавалось прыжку «перекатом», руками вперед, с сальто или без него, с разгона или с места. В подобных прыжках, которые служили для преодоления небольших препятствий — заборов, повозок, вьючных животных, а иногда и цепи преследователей, важно было, приземлившись, сразу выйти в боевую стойку. Прыжки в высоту обычно отрабатывались на простейшем «тренажере» — вместо планки ребенок должен был перепрыгнуть через куст колючего кустарника, но на «экзаменах» использовалось и настоящее оружие, о которое, в случае неудачи, можно было серьезно пораниться.
Особый раздел составляли «многоступенчатые» прыжки. В качестве подготовительного упражнения к ним следовало освоить бег по вертикальной стене. С небольшого разгона человек пробегал вверх несколько шагов, стараясь по возможности сохранять равновесие за счет большого угла к поверхности земли. При должном навыке ниндзя мог таким образом взбежать на трехметровую скалу и остановиться на гребне либо, резко толкнувшись от опоры, сделать сальто вниз и неожиданно атаковать противника. Другим вариантом многоступенчатого прыжка был заскок на невысокий (до 2 м) предмет, который служил как бы трамплином для следующего, финального прыжка на общую высоту до 5 м. Такая техника в сочетании с использованием миниатюрных портативных пружинящих трамплинов нередко создавала иллюзию «полета по воздуху».
Развитие силы и выносливости служило основой всех тренировок ниндзя. Здесь одним из наиболее популярных упражнений для детей было висение на ветке дерева. Держась только руками, ребенок должен был провисеть несколько минут на большой высоте, а затем самостоятельно вскарабкаться на ветку и спуститься по стволу вниз. Постепенно время висения доводилось до часа. Взрослый ниндзя мог таким образом долго висеть на внешней стене замка под самым носом у часовых, чтобы, улучив момент, пробраться в помещение. Естественно, практиковались многочисленные отжимания, поднятие тяжестей, хождение на руках. Одна из загадок ниндзюцу — хождение по потолку. Сразу же оговоримся, что ни один ниндзя не умел ходить по обычному гладкому потолку. Секрет заключался в том, что потолки японских комнат украшены открытыми рельефными балками и стропилами, проходящими на небольшом расстоянии друг от друга. Упираясь руками и ногами в параллельные балки или же цепляясь при помощи «кошек» за одну балку, ниндзя мог перебраться через всю комнату.
Одним из важных аспектов обучения ниндзя был бег на разные дистанции. Любой будущий ниндзя возрасте 10—12 лет покрывал за день несколько десятков километров почти без остановок. Такого рода навыки требовались не только для того, чтобы уйти от погони, но и для передачи важных сообщений. Кроме того если ниндзя проводил акцию ночью, место его дислокации было удалено от цели, а работы было много, высокая скорость бега позволяла выиграть время. На очень больших расстояниях применялся принцип эстафеты. В спринте индикатором «достаточной» скорости служила обычная соломенная шляпа. На старте следовало прижать шляпу к груди и, если она оставалась там прижатая потоком встречного воздуха до самого финиша, «зачет» считался сданным. Бег с препятствиями мог принимать самые разнообразные формы. На трассе ставили барьеры, капканы и ловушки, протягивали веревки в траве, вырывали «волчьи ямы». Юный ниндзя должен был, не прерывая движения, на ходу подметить и обогнуть препятствие или перескочить через него.
Для того чтобы передвигаться по территории противника, мало было уметь хорошо бегать — нужно было учиться ходьбе. В зависимости от обстоятельств ниндзя мог использовать один из следующих способов ходьбы: обычный шаг; «крадущийся шаг» — мягкое, бесшумное перекатывание с пятки на носок; «скользящий шаг» — обычный способ перемещения в кэмпо дугообразными движениями стопы; «уплотненный шаг» — перемещение по прямой, носок вплотную прижат к пятке; «прыжковый шаг» — мощные толчки ногами, напоминающие технику тройного прыжка; «односторонний шаг» — прыжки на одной ноге; «большой шаг» — обычный широкий шаг; «малый шаг» — передвижение по принципу «спортивной ходьбы»; «врезка лунок» — ходьба на носках или на пятках; «ходьба вразбивку» — зигзагообразные движения; «ходьба боком» — перемещение «приставным шагом» или спиной, чтобы помешать погоне определить направление движения. При групповых операциях на местностях, где хорошо были видны следы, ниндзя чаще всего передвигались гуськом, след в след, скрывая количество людей в отряде. Основными требованиями при ходьбе любым способом были быстрота, экономия сил и контроль дыхания. Важным дополнением к искусству ходьбы было передвижение на высоких, легких ходулях из бамбука — такуэума, которые в случае необходимости можно было изготовить за несколько минут.
Обитатели труднодоступных горных районов, ниндзя были прирожденными альпинистами. Ребенок с малых лет приучался карабкаться по скалам и каменистым осыпям, спускаться в расселины, переправляться через стремнины и бездонные пропасти. Все эти навыки впоследствии должны были помочь лазутчику взбираться на неприступные стены замков и башен. Искусство скалолазания (сака-нобори, или тохэки-дзтоцу) было одним из самых сложных предметов в программе обучения ниндзя. Хотя для облегчения подъема существовали некоторые вспомогательные инструменты, считалось, что настоящий мастер должен взбираться по отвесной стене не прибегая ни к чему более, кроме собственных рук и ног. И дело тут не в гордыне. Стены средневековых замков были сложены из камня, операции чаще проводили ночами, а ночью звук лязгнувшего при ударе об каменную стену металла кошки разносится довольно далеко и может привлечь излишнее внимание часовых. Хороший ниндзя — живой ниндзя. Секрет заключался в умении концентрировать силу и волю в пальцах. Таким образом, малейший выступ или бугорок на поверхности стены становился относительно надежной точкой опоры. Стены замков, сложенные из огромных обтесанных глыб, могли считаться неприступными благодаря своей высоте и массивности, но для тренированного лазутчика преодолеть подобное препятствие со множеством щелей и выступов не составляло особого труда.
Ниндзя добивались также ослабления восприимчивости к боли. Для этого с ранних лет тело обрабатывалось специальным «болевым» массажем, в который входили постукивания и сильные удары, щипки, хлопки, а позже — «накатывание» корпуса, рук и ног при помощи граненой палки. Со временем образовывался тонкий, но прочный мышечный корсет, а болевые ощущения значительно притуплялись. Естественным сопровождением всего комплекса физического воспитания было и общее закаливание организма. Детей не только приучали ходить в любую погоду в лёгкой одежде, но и заставляли часами сидеть в ледяной струе горной реки, ночевать в снегу, день проводить под палящим Солнцем, подолгу обходиться без пищи и воды, добывать пропитание в лесу.
Острота чувств у ниндзя доводилась до предела, ибо от правильной и быстрой реакции зависели их выживание и выполнение возложенного задания. Зрение должно было помогать ниндзя не только выведывать секреты неприятеля, но и благополучно избегать западни. Поскольку разведывательные операции обычно проводились ночью, возникала насущная потребность ориентироваться в темноте. Для усиления ночного видения ребенка периодически помещали на несколько дней и даже недель в пещеру, куда едва пробивался снаружи дневной свет, и заставляли уходить все дальше и дальше от источника света. Иногда применяли свечи и факелы. Постепенно интенсивность света сводилась к минимуму, и ребенок приобретал способность видеть в кромешном мраке. В результате регулярного повторения подобных тренировок эта способность сохранялась и закреплялась. Перед самой акцией ниндзя несколько ночей проводи в темном погребе или яме, чтобы временно усилить ночное зрение. В результате он получал приемлемую видимость при свете тлеющего угля или потайного фонаря.
Зрительная память развивалась специальными упражнениями на внимательность. Например, на камне раскладывался набор из десяти предметов, прикрытый платком. На несколько секунд платок поднимался, и юный ниндзя должен был без запинки перечислить все увиденные предметы. Постепенно число предметов увеличивалось до нескольких десятков, состав их варьировался, а время демонстрации сокращалось. После нескольких лет такого обучения разведчик мог по памяти восстановить во всех деталях сложную тактическую карту и дословно воспроизвести десяток страниц единожды прочитанного текста. Наметанный глаз ниндзя безошибочно определял и «фотографировал» рельеф местности, расположение коридоров замка, малейшие изменения в маскировке или поведении часовых.
Слух доводился до такой степени изощренности, что ниндзя не только различал по голосу птиц и угадывал в птичьем хоре условный сигнал партнера, но и понимал звуки животных и насекомых. Так, умолкший хор лягушек на болоте говорил о приближении врага. Громкое жужжание комаров под потолком комнаты свидетельствовало о засаде на чердаке. Приложив ухо к земле, можно было на большом расстоянии услышать топот всадников. По звуку камня, брошенного со стены, можно было определить глубину рва и уровень воды с точностью до метра. По дыханию спящих за ширмой можно было точно высчитать их количество, пол и возраст, по звону оружия определить его вид, по свисту стрелы — дистанцию до лучника. И так далее.
Тренированный ниндзя мог вслепую судить о близости огня по степени теплоты, о соседстве человека — по звуку и запаху. Мельчайшие перемены воздушных струй позволяли ему отличить сквозной проход от тупика и большую комнату от каморки. При длительном отключении зрения у человека быстро прогрессировала способность ориентироваться как в пространстве, так и во времени. Ниндзя, не имевший, естественно, часов, орудуя в закрытом помещении, был лишен возможности высчитывать время по звездам. Тем не менее, основываясь на своих ощущениях, он определял, который час, с точностью до десятка минут. В японских домах с обилием раздвижных перегородок из вощеной бумаги и ширм, где глаза далеко не всегда могли поведать о местонахождении врага, — все прочие органы чувств приходили на помощь. Пресловутое «шестое чувство», о котором так любили рассуждать теоретики бу-дзюцу, по сути дела являлось производным от имеющихся пяти, а точнее, трех — слуха, осязания и обоняния. С их помощью можно было вовремя избежать ловушки и даже отразить не оборачиваясь нападение с тыла.
Лазутчик-ниндзя должен был уметь не только подкрадываться, подслушивать, подглядывать и убивать. Для того чтобы перерабатывать и анализировать добытую информацию, необходимо было свободно читать сложнейшие тексты, написанные замысловатой иероглифической скорописью в старинной манере, а подчас и на китайском языке, разбираться в вопросах фортификации, картографии, стратегии и тактики. Для маскировки во время разведывательных операций, особенно требующих длительного сбора информации, ниндзя тщательно разучивали классические амплуа бродячих актёров, монахов, а также крестьян и торговцев.
Ниндзюцу делилось на темное и светлое. Темное ниндзюцу — тайное ниндзюцу. Это искусство «грязной» работы — сбор на месте информации, отравления, поджоги, боевые искусства и т.п. Светлое ниндзюцу — это искусство организации работы и навыки офицера штаба. Оно включало в себя умения главы местной резиденции, навыки организации сбора информации и подачи дезинформации, аналитики, планирования операций, криптографию и многое другое. Если о темном ниндзюцу мы сейчас что-то знаем, то о светлом информации практически нет.
Есть ли место для ниндзя в наши дни? Существуют ли они? В наше время ниндзя должен знать слишком много чтобы действовать так же эффективно как и его древние коллеги феодальной Японии. Тут и бытовая химия, электроника, очень высокие нестандартные навыки работы с вычислительной техникой и разнообразными сетями. Столько выучить — весьма проблематично, да и конкурентов у ниндзя хватает. Существует военная разведка, множество гражданских спецслужб которые оснащением и организованностью дадут сто очков форы древнему ниндзя. Безусловно, работа для ниндзя найдётся и в наши дни, но дело в том, что всегда есть люди которые могут её сделать быстрее и лучше, а их подготовка займёт гораздо меньше времени.
Источник